Уроки любви для повесы - Страница 29

К оглавлению

Он нахмурился:

– Тогда это их проблема, а не моя.

Ева недоверчиво рассмеялась:

– Разве ты не знаешь о том, что люди пугаются одного твоего взгляда?

Заккео перестал хмуриться:

– Ты его не пугаешься. Насколько я помню, ты чаще не соглашаешься со мной.

Она провела пальцами по контуру татуировки, наслаждаясь теплом гладкой кожи Заккео:

– Я не подчиняюсь приказам.

Он крепче обхватил рукой ее бедро:

– Я тебе не приказывал.

– Возможно, нет. Но иногда эффект тот же.

Заккео перевернул ее на спину и навис над ней, словно опасная хищная птица.

– Вот почему ты замешкалась, идя к алтарю? – хрипло прошептал он. В его взгляде читалась обида.

Ева быстро покачала головой:

– Нет, не из-за этого.

– Тогда из-за чего? По-твоему, я недостаточно хорош для тебя? – настаивал он. Она опять увидела намек на обиду в его взгляде, и у нее екнуло сердце.

Ева открыла рот, чтобы наконец рассказать Заккео всю правду, но снова промолчала.

Слова застряли у нее в горле.

В постели с Заккео она испытала ни с чем не сравнимое удовольствие. Ей уже не хотелось от него отказываться.

Ева знала, что играет с вулканом. Возможное извержение будет иметь для нее разрушительные последствия. Но именно сейчас она решила побыть эгоисткой и испытать еще несколько сладких мгновений.

Она пожертвовала собой ради брака с Заккео, но только от нее зависит, когда они расстанутся.

Она знала, что Заккео не захочет иметь с ней ничего общего, как только узнает правду. Конечно, он не такое чудовище, как считают многие, но он вряд ли будет жить с женщиной, которая не даст ему того, что он желает.

Ева решила пожить в блаженстве еще несколько дней. После развода у нее останутся приятные воспоминания о времени, проведенном с Заккео на острове.

– Ева?

– Я разговаривала с отцом и нервничала перед венчанием, – выпалила она. Заккео скептически выгнул бровь, и Ева улыбнулась: – У любой женщины могут сдать нервы. Моя заминка составила тридцать секунд.

– Пять минут, – возразил он.

– Кстати, я проснулась пять минут назад, и уже чувствую, как мне чего-то не хватает, – ответила она, широко раскрыв глаза.

Заккео медленно расслабился и усмехнулся. Она испытала облегчение, когда он страстно припал к ее губам.

Ева льнула к нему и уже была готова протестовать, когда он встал с кровати.

– Если ты будешь и дальше так на меня смотреть, – сказал он, – то мы не успеем принять душ и наш обед остынет.

Ева покраснела.

Рассмеявшись, он подхватил ее на руки.

– Но я рад, что тебя не раздражает мое тело.

Она закатила глаза.

– Ложное смирение – плохое качество, Заккео, – упрекнула она его, когда он прошел через широкую дверь на улицу – в душ с бамбуковым полом.

Поставив Еву на ноги, Заккео взял мягкую губку.

– Полная совместимость в постели встречается редко, – сказал он. – Хотя в журналах, которые ты читаешь, пишут другое.

– Я не знаю. – Ей было незачем притворяться искушенной.

Его глаза собственнически сверкнули, когда он включил душ и прижал Еву к себе.

– Нет, ты этого не знаешь. И я рад этому, как пещерный человек.

Им подали роскошный обед из местной рыбы с соусом из орехов, салат из авокадо, десерт из фруктов и сыра.

После обеда Заккео показал Еве оставшуюся часть дома и остров площадью три квадратных мили. Они закончили прогулку на белом песчаном пляже, где для них устроили пикник с шампанским в серебряном ведерке со льдом.

Ева отправила в рот кусочек папайи и вздохнула, наслаждаясь красотой заходящего солнца, лучи которого оставляли на воде цвета аквамарина оранжевые и фиолетовые полосы.

– Я не понимаю, как ты мог отсюда уехать, – сказала она.

– Еще в детстве я научился не привязываться к вещам.

Его резкий ответ заставил ее посмотреть на него. Его взгляд снова стал непроницаемым, хотя он выглядел расслабленным.

– Почему?

– Потому что так лучше, – ответил он.

Ева теребила пальцами ножку бокала с шампанским:

– Но ты обрек себя на одиночество.

Он повел широкими плечами:

– У меня был выбор: одиночество или уединение. Я выбрал последнее.

От его преднамеренно сдержанного тона у нее сжалось сердце.

– Заккео?..

Он приподнялся на локтях и поджал губы.

– Не трать время и не жалей меня, дорогая, – жестко произнес он.

– Я не настолько наивна, чтобы думать, будто у всех было счастливое детство. У меня его не было.

– По-твоему, членства в эксклюзивных клубах, частных школ-интернатов и горнолыжных курортов недостаточно? – Хотя на этот раз в его голосе не было презрения, Еве стало грустно, что они снова обсуждают эту тему.

– Не перевирай мои слова, Заккео. Да, я выросла в привилегированной обстановке. У меня было тяжелое детство, но родителей не выбирают.

– Поэтому ты уехала из особняка Пеннингтонов?

– Да, после смерти матери. Я не могла противостоять отцу и сестре.

– А разговор с отцом в церкви поможет наладить с ними отношения? – Он оценивающе на нее посмотрел.

В душе Евы затеплилась искорка надежды:

– Я думаю, время покажет. А ты не попытаешься наладить контакт со своей матерью и отчимом?

– Нет, – сказал он. – Моя мать решила, что я пустое место. Мой отчим с ней согласился.

У Евы сжалось сердце:

– Но ты достиг такого успеха, о котором не смеет мечтать большинство людей. Благодаря урокам детства ты должен гордиться собой.

– Я не пожелал бы такого детства, какое было у меня, даже злейшему врагу, – сурово подытожил Заккео.

Ева вздрогнула, услышав обиду и боль в его голосе. Она открыла рот, чтобы задать ему вопрос, но он вскочил на ноги.